Третий номер альманаха «Культурная критика» посвящён теме истории. Темы «исторической памяти», «исторической преемственности» и даже «исторической справедливости» находятся в центре культурной политики. Мы часто слышим о необходимости сохранения традиций и восстановления связи поколений. И всё это заботит не только чиновников от культуры.
Президент Путин назвал верность традициям «основой национальной идентичности РФ» и призвал «беречь согласие… традиций и обычаев народов России». Присоединение Крыма в 2014 году было объявлено актом «исторической справедливости» (именно так озаглавили симферопольскую конференцию, посвящённую десятилетнему юбилею этого события).
Под предлогом борьбы с переписыванием истории в России регулярно переписываются учебники истории для школ и вузов. Сообщение о девяти новых учебниках по истории для 5–9-х классов было опубликовано Министерством просвещения России лишь несколько месяцев назад.
В обществе активно обсуждаются исторические сюжеты (до сих пор ни у народа, ни у власти нет устоявшегося представления практически ни об одном историческом периоде), история сделалась инструментом обоснования внутренней и международной политики. В частности, вооружённое противостояние России и Украины дополнялось спорами об истории Украины, об украинском народе и украинском языке.
Точно так и первые лица государства превращают свои ответы на животрепещущие вопросы современности в пространные лекции о давно минувшем. Самым ярким примером тому стало интервью Путина американскому консервативному журналисту Такеру Карлсону, которое отечественная журналистка Маргарита Симоньян назвала «историческим». В нём президент перешёл к рассуждениям об истории буквально с первых фраз, с ответа на самый первый вопрос журналиста.
С одной стороны, создаётся впечатление, что нас засасывает в историю. Мы не решаем свои нынешние проблемы, а исправляем ошибки Рюрика и Ленина. Мы не строим будущее, мы возрождаем прошлое. С другой же стороны, хоть мы и смотрим в прошлое, но не видим его своеобразия, рядим его в одежды настоящего.
Эта противоречивая установка находит своё отражение и в культуре. Как бы наши режиссёры ни клялись в любви к нашей классике, к нашей истории, сколько бы они ни экранизировали и ни переэкранизировали классические и исторические сюжеты, — всё выходит какая-то «Любовь-морковь» в кринолинах. Так вышло и с «Онегиным», и с «Пророком». Критики пришли к выводу, что автор фильма «Онегин» «дискредитирует русское кино», а фильм «Пророк» показал нам «фальшивого Пушкина».
Не ослабевает любовь к прошлому и у литераторов. Достаточно вспомнить Гузель Яхину с её «Зулейхой» и Прилепина с его «Обителью». Но в этих литературных поделках не чувствуется подлинного интереса к эпохе, интереса, который возобладал бы над поверхностными идеологическими оценками и позволил бы не только хорошенько понять быт и обстоятельства жизни, но и особую психологию, внутренний мир людей минувших эпох.
Простой пример. Режиссёр Михаил Локшин в фильме «Мастер и Маргарита» рисует нам Москву тридцатых как мрачное бесчеловечное место, где над серой и покорной толпой властвует всесильный госаппарат в лице партии и чекистов. Иван Бездомный, потрясённый гибелью своего друга Берлиоза, бежит к милиционеру, чтобы доложить о загадочном иностранце Воланде, а милиционер грубо отталкивает его. С одной стороны, режиссёр хочет показать нам наплевательское отношение к человеку со стороны представителя власти, но где же тогда эта всеобщая подозрительность, где же безжалостные гэбисты, готовые хватать всех и вся по первому доносу? Что-то не вяжется.
То же самое происходит и со сценой осуждения Мастера на писательском собрании. Все участники действуют заодно, как послушные марионетки, осуждая писателя по первому сигналу. Но зачем же тогда нужен вездесущий карательный аппарат, если люди и так вышколены и покорны? Трагедия тридцатых в том и заключалась, что люди были напуганы, растеряны, но не вели себя как покорные автоматы. Многие тогда пили, не в силах разобраться во внутренних противоречиях, многие оказывали помощь подвергающимся травле (оказывали с оглядкой и опаской, но всё же старались чем-то поддержать). И внутреннее несогласие прорывалось отнюдь не в дебошах и жажде заграничного образа жизни (этим как раз занималась партийная элита заодно со столичной богемой), а в глухой оппозиции, в тайных и напряжённых раздумьях.
Конечно, выработать серьёзный, диалектический взгляд на историю нелегко. Мне кажется удачной следующая формула, отчасти взятая у Сартра: отвергая гнетущее настоящее, мы с ностальгией смотрим в прошлое, но невольно прозреваем своё будущее.
Этот выпуск альманаха открывается нашим опорным разделом «Мысли о литературе». В нём представлена статья Инессы Ципоркиной «Биологическое чутьё литератора». Инессы Владимировны не стало в 2024 году, но она успела выслать данную статью для публикации в «Культурной критике». Нам бесконечно жаль потерять такого талантливого автора и честного, умного человека. Остаётся утешать себя классической строкой Добронравова: «Будут новые победы, встанут новые бойцы!»
Статья Инессы Ципоркиной выражает настроения и впечатления 2023 года. Может показаться, что она уже несколько устарела. Нет этого разброда и шатания в среде российской интеллигенции, о котором она пишет. Все, кто хотел, уехали; все, кто хотел, остались. Кто-то вообще исчез неизвестно куда. Кто-то умолк, кто-то переобулся, вывернулся наизнанку. В любом случае, размежевание произошло. Все разошлись по своим углам, больше никто ни с кем не спорит. Всем всё ясно.
Однако каждый из лагерей прав и неправ по-своему. Ципоркина пишет о большой неправоте либерального лагеря на примере позиции писательницы Людмилы Улицкой (внесена в реестр иноагентов). Улицкая поносит своих оппонентов за ангажированность и во всём ставит им в пример западных коллег, не замечая их точно такой же ангажированности. «Неужто они молчали об этом раньше?» — задаёт риторический вопрос Ципоркина. Ответ очевиден: «американские партнёры» особенно и не скрывали, что они проводят определённую (свою) идеологическую повестку. Только наши либералы предпочитают этого не замечать.
Не за высшие ценности, не за правду восстали столичные либералы. В них возобладали личные и групповые шкурные интересы. Что там у их оппонентов? — Да примерно то же самое. В этом парадокс и неприглядная истина нашей эпохи.
Далее следует материал «Русская литература — духовная сила народа». Он непосредственно вводит нас в тему номера, и речь тут идёт именно о помещении всякого произведения в исторический контекст, о том, как смотреть на литературу сквозь призму истории. Такой подход помогает понять внутреннюю динамику литературного процесса и связь специфики литературных направлений и их смены с историческим процессом. Пульс же исторического процесса, общественной жизни отмеряется по революционным циклам. Статья составлена на основе школьного преподавательского опыта и в конце номера дополнена материалом школьницы, которая умело применяет предложенный метод.
В рубрике «Интервью» помещена беседа с известным рокером Вадимом Курылёвым. В этом интервью речь также заходит об истории. В частности, Вадим говорит о том, что всякий жанр искусства, как и рок-музыка, претерпевает исторические изменения и в разные эпохи звучит по-разному, наполняется различным содержанием.
Оба материала, помещённые в разделе «Актуальная классика», что примечательно, посвящены произведениям советской эпохи. Да, советский период для нас — это уже история. Именно так на него и следует смотреть. У него можно учиться, у него можно черпать идеи и предостережения, только не мечтать в него вернуться.
Так смотрят на него и авторы рубрики. Писатель и музыкант Константин Арбенин в статье «Две антиутопии — одна надежда» рассматривает незаслуженно забытые роман Исая Кузнецова «Великий мусорщик» и повесть Владлена Бахнова «Как погасло солнце» и старается найти в них актуальное содержание. Найти его немудрено: наша действительность всё более напоминает антиутопию и по своей бесчеловечности, и по своим техническим возможностям управления поведением и умонастроением людей.
Но отличительная особенность советской антиутопии — это «ощущение надежды» — именно такое чувство возникает «по прочтении книг Бахнова и Кузнецова (особенно подряд)». И ощущение это берётся отнюдь не из официозного оптимизма, а из «личности авторов, их внутреннего масштаба и наполненности, духа их вольнодумства». Предположу, что этот масштаб и это вольнодумство брались из представления о вариативности путей развития и гибкости, незапрограммированности будущего. Весь мир колебался между двумя полюсами: капиталистическим и социалистическим путями развития, а также многообразием их вариантов и комбинаций. И люди играли в этом выборе не последнюю роль. Георгий Сафронов в статье «Чего не дано знать дознавателю?» также рассматривает произведения двух авторов, но не находит у них общее, а противопоставляет их. Он рассматривает изображение представителей и деятельности органов госбезопасности в поэзии двух советских поэтов — Бориса Слуцкого и Юрия Домбровского. И эта тема также выглядит неожиданно актуальной. Если раньше про службу этих органов пели «и на первый взгляд как будто не видна», то теперь она понемногу выходит на передний план, играет всё более заметную роль в наших жизнях.
Разница между Слуцким и Домбровским заключается в том, что первый совмещал творчество с работой следователя, а второй писал свои стихи в Особом лагере № 7 в Иркутской области.
Новая рубрика данного номера, «На сцене», посвящена театру. В ней представлены рецензия Ирины Федотовой на пьесу «Что с тобой теперь?» и отзывы членов Красноярского совета молодых литераторов на спектакль Красноярского драматического театра им. Пушкина по пьесе «Смерть Тарелкина».
Ирина Федотова — историк и специализируется на биографии маршала СССР Михаила Тухачевского. Её взгляд — это взгляд историка, она анализирует посвящённую судьбе Тухачевского и его дочери пьесу с точки зрения исторической достоверности. Федотова прослеживает изменение образа Тухачевского на сцене и в кино с советских времён (например, ему была посвящена пьеса Ивана Рачады «Когда мёртвые оживают») до наших дней и пытается понять, почему фигура Тухачевского до сих пор является объектом неистовых нападок.
В материале «Тарелкин умирает вновь» молодые писатели из Красноярска делятся впечатлениями и размышлениями от просмотра спектакля по пьесе «Смерть Тарелкина» Александра Сухово-Кобылина, невольно задаются вопросами на актуальные темы и приходят к выводу: «После этого спектакля хочется сказать себе: “Я выбираю свет”».
Пожалуй, самый серьёзный и фундаментальный материал на этот раз представлен в рубрике «Перевод». Это глава из книги американо-канадского историка Эллен Мэйксинс Вуд, в которой она переосмысляет парадигму классического «исторического материализма». Это фундаментальный историко-философский труд, и переводится он на русский язык впервые. В переведённой главе Эллен Вуд сравнивает исторические концепции Вебера и Маркса, анализирует такие базовые философские понятия как прогресс, телеология.
В частности, она подвергает обоснованной критике устоявшееся представление о рождении капитализма из «протестантской этики» и средневековых городов, ссылаясь на то, что классическая английская «капиталистическая экономика зародилась в деревне, и ни одно из утверждений Вебера не в состоянии объяснить, как аграрные отношения между лендлордами и крестьянами дали толчок развитию капиталистических отношений».
Без серьёзного научного и современного взгляда на историю мы не сможем адекватно рассматривать и культуру.
Основная тематическая рубрика номера, «Литература и история», содержит три статьи. Хотя на самом деле, конечно, все материалы выпуска так или иначе посвящены этой теме. Но эти статьи особенно точно попадают в неё или дают ей неожиданный ракурс. Тамара Арбатская пишет рецензию на роман, созданный почти сто лет назад. Однако темы, которым он посвящён — революция, гражданская война, классовая борьба и социальная справедливость — до сих пор находятся в центре общественных дискуссий.
Культурный официоз настаивает на осуждении всех и всяческих революций и занимает в целом монархическую и антибольшевистскую позицию. На то он и официоз. Общество упирается и не желает безоговорочно принять такой взгляд. Роман Артёма Весёлого «Россия, кровью умытая» помогает избавиться от идиллического взгляда на белое движение: «Офицеры мстили за поруганное звание, честь мундира и за анархию, бессильными свидетелями которой они являлись уже целый год. Разгорячённые боем юноши были уверены, что расстреливая и вешая людей в кожухах и солдатских шинелях, они спасают родину». Арбатская в целом признаёт правоту романа, написанного по горячим следам событий и ныне приобретшего характер исторического документа.
Белорусская писательница Ирина Шатырёнок делится своим опытом создания исторических романов, работы с историческими источниками, с участниками и родственниками участников исторических событий. Увы, далеко не все уважительно и ответственно подходят к историческому материалу. Порой публицисты или телевизионщики искажают полученную информацию, «врут с три короба», как в приведённом Ириной примере с журналистами из газеты «Свобода», обманувшими старика ветерана. И это убивает доверие и респондентов, и слушателей. Только бережное отношение к материалу, к исторической правде и судьбам давно ушедших людей может вернуть доверие и интерес публики к историческим сюжетам в искусстве.
А вот статья Александра Сизухина «Бузинная дудочка русской провинции» о поэзии Владимира Попова, скорее, являет прямо противоположный подход. Автор тут стремится деисторизировать и деконтекстуализировать творчество своего героя, настаивая, что подлинная поэзия живёт вне времени, вне общества, вне споров и противоречий своей эпохи: она звучит, как нежная бузинная дудочка, откуда-то с обочины большой жизни.
«Особенность стихопрозы Владимира Попова, — настаивает автор, — заключается в её полной свободе. Попов не очертил вокруг себя идеологический круг, повторю — он не “почвенник” и не “либерал”, не авангардист и не постмодернист. Он поглядывает на мир, как Диоген из бочки, из котельной, — места, где истинные творцы его поколения обретали свободу». Что ж, жажда абсолютной свободы никогда не была совершенно свободной от настрое- ний и веяний эпохи и даже, как правило, диктовалась ими. Но бывают такие времена, когда простое неучастие во всеобщем шабаше уже выглядит подвигом.
Рубрика «Звуки эпохи» открывается материалом Яны Мироновой «Море меня так любило», посвящённым трансформации образа моря в поэзии русских романтиков и в текстах современных популярных песен. Название отсылает к одному из выводов статьи: у современного автора «образ моря становится метафорой материнской любви. Здесь уже море не связано с тайной, со стремлением к свободе [как это было у романтиков]».
Тему современной музыки развивает заметка Софии Унагаевой «Музыкальные сервисы — мягкое управление нашим вкусом». Здесь анализируется сама форма, способ «потребления» музыки в наши дни, который в значительной мере влияет на наш выбор и наши вкусы. Технологии имеют две стороны: казалось бы, «вы получите доступ к имеющейся в приложениях фонотеке, сможете сортировать музыку по жанрам и настроениям, создавать собственные плейлисты и получать рекомендации от системы», но взамен становитесь объектом «мягкого управления».
Рубрика «Время и место» на этот раз представлена, может быть, не таким всеобъемлющим и основополагающим, но безусловно интересным материалом. Это статья Бориса Ломакина «Сплетение культур». Автор рассматривает, какой образ Средней Азии создавался в советской литературе, и какие изменения он претерпел к нашему времени. В литературе отразились противоречия различных культур, сталкивавшихся на этих землях.
Ломакин приходит к следующему заключению: «Средняя Азия, проникая на страницы русскоязычной прозы из далёкой, манящей своей непохожестью земли, где закаляются сила и ловкость, превращается в более близкую, понятную нам страну, где коренные национальные традиции сложным образом переплетаются с исламом и советским наследием; судьбы людей, которым выпало жить в таком обществе на сломе эпох, оказываются тяжелы, подчас трагичны».
Впрочем, можно заметить, что при всех местных особенностях, судьбы народов Средней Азии близки нам, ведь мы со времён распада СССР тоже пережили и переживаем реванш архаичных сил, своё «новое средневековье». Можно сказать, что реакция прокатилась по нам несколькими волнами — в тридцатые, в семидесятые, в девяностые и вот теперь — и каждая новая волна по-своему сильнее предыдущих.
Завершается выпуск по традиции юношеской рубрикой «Глазами подростка». Во-первых, здесь представлена работа школьницы Анастасии Дёминой «“Преступление и наказание” в историческом контексте», которая является попыткой применения аналитического метода, представленного в статье «Русская литература — духовная сила народа». Анастасия размещает роман Достоевского на кривой революционных циклов, ставит его в контекст литературной жизни и смены литературных направлений. Это помогает ей сделать интересные выводы.
А рецензия студентки колледжа Марии Береговых на роман Виктора Пелевина «iPhuck 10» касается темы современных технологий и символически возвращает нас от истории к современности.