Великая Отечественная война – одна из основных тем в современном информационном пространстве. Ей уделяют внимание власти всех уровней, её освещают в средствах массовой информации, о ней рассказывают в школе и даже детском саду. К каждой годовщине победы на машинах появляются наклейки «Спасибо деду за победу» и «Можем повторить», по телевидению показываются фильмы о войне, на улицах проводятся акции «Бессмертный полк», в магазинах продаются пилотки и георгиевские ленточки. Юбилеи победы отмечаются особенно торжественно. И уже немного времени — всего-то двадцать три года! — осталось до того момента, когда мы сможем отметить столетие того дня, когда была повержена нацистская Германия. По умолчанию предполагается, что подрастающее поколение, видя, как много мероприятий посвящено теме Великой Отечественной, проникнутся уважительным и, более того, благоговейным отношением к ней.
На практике отношение людей – и подростков, и взрослых – к Великой Отечественной на протяжении десятилетий не единожды менялось. Определялось оно многим. Первоначально, конечно, личными воспоминаниями и рассказами близких о пережитом. Но с течением времени в оценке событий войны и её общего значения всё большую роль стали играть, во-первых, исторические книги и передачи, и, во-вторых, произведения искусства: книги, фильмы, спектакли, музыка. Во время войны поэты-песенники Алексей Сурков, Василий Лебедев-Кумач, Борис Фомин и другие писали стихи, в которых сочетались лиричность и пропаганда. Трудных и страшных эпизодов не сторонились Твардовский и Симонов. В то же время в кинематографе сороковых война представала как серия успешных кампаний, возглавляемых талантливым полководцем-Сталиным («Падение Берлина»). Во времена оттепели заговорили о том, что значила война лично для конкретного человека, а не для целой нации («Баллада о солдате»). Когда в 1960-х на Западе вышел целый ряд фильмов, в которых достижения Англии и США во Второй мировой подчёркивались, а Восточный фронт вовсе не упоминался («Самый длинный день», «Битва в Арденнах»), в СССР сняли пенталогию «Освобождение». Её просмотр должен был снять все сомнения в том, какой стране принадлежит ведущая роль в освобождении мира от нацизма. Пенталогия недвусмысленно утверждала: свой вклад в победу внесли все, от рядового солдата до главнокомандующего, и, хотя пришлось пролить немало крови, разговоры об уместности такой высокой цены аморальны. Во второй половине шестидесятых и в семидесятых годах, когда со времени Великой Отечественной прошло уже около трёх десятков лет, стала создаваться так называемая «лейтенантская проза». В автобиографичных произведениях Виктора Некрасова, Георгия Бакланова, Константина Воробьёва, Василя Быкова и других писателей о войне говорилось не в героико-романтическом ключе советского официоза, а максимально искренне, с опорой на собственный фронтовой опыт. Нисколько не умаляя подвига героев, авторы «лейтенантской прозы» подвергли критике военную доктрину сталинизма, из-за которой множились жертвы и в первые месяцы войны были потеряны огромные территории. Эти писатели также рассказали о проявлениях шкурничества и карьеризма на войне, о конфликтах между командирами и подчинёнными и вообще о таких сторонах войны, которые до наступления хрущёвской оттепели было нельзя освещать. Однако, показывая ужасы и неприглядность Великой Отечественной, будучи максимально честными в её освещении, Бондарев, Бакланов, Быков, Воробьёв и другие прославляли мужество и духовную стойкость человека на войне, никогда не обесценивали принесённые на ней жертвы.
Иная ситуация сложилась в девяностые годы прошлого века. В новорождённой капиталистической России всё громче стали раздаваться голоса, утверждающие, что цена за победу заплачена непомерно большая, что нужно было сдаться немцам, и от этого наша страна бы только выиграла — стала бы, наконец, «культурной», «европейской». Такие рассуждения были порождены спецификой периода девяностых годов, когда казалось, что мы только избавились от тягостного прошлого и вот-вот приобщимся к великой западной культуре. Видимо, это мироощущение перенесли и на сороковые. Хорошо известно, как В. П. Астафьев в своём интервью газете «Правда» за 1989 год говорил о напрасных жертвах в блокадном Ленинграде: «Миллионы жизней — за город, за коробки?..»
Слова писателя-фронтовика звучали болью, повергли людей в шоковое состояние: неужели война была просто чередой бессмысленных кровопролитий? Вину за трагедию Великой Отечественной Астафьев возлагал на военачальников, извергами показывал замполитов, на фоне которых даже уголовники выглядели истинными героями.
Астафьевские идеи, переданные в романе «Прокляты и убиты», в 90-е годы тиражировались официозом, но к двухтысячным годам оказались несколько смягчены. В конце 80-х и 90-е годы имелись (или по крайней мере распространялись) иллюзии о том, что мы вот-вот «вернёмся в наш общий европейский дом», и что в целом со странами капиталистического ядра мы теперь будем дружить, торговать и сотрудничать.
Например, если в 1991 году президент Б. Н. Ельцин заявил о готовности России присоединиться к НАТО, то уже в 1993, после включения в эту организацию стран Центральной и Восточной Европы стал понятно, что она сохраняет свой антироссийский характер. Окончательно иллюзии дружественного отношения стран Европы к России развеял 1999 год, когда НАТО вмешалось во внутренние дела Югославии под предлогом защиты прав человека и начала бомбардировку.
Поэтому и культурная пропаганда сделала соответствующий разворот. На заре нового века стали снимать ленты, в которых необходимость Великой Отечественной войны подавалась как данность, ценность победы уже не оспаривалась, но осталась ненависть к замполитам и высшему командному составу, который был показан хуже немцев: «Диверсанты» (2004), «Штрафбат» (2004), «Первый после Бога» (2005). Например, в сериале «Штрафбат» чётко продемонстрировано, как бойцам всё время стреляют в спину комиссары НКВД, ходящие за каждым батальоном. Этот сериал продолжил моду на «грязную правду» о том, что войну якобы выиграли уголовники. Когда вышли в свет эти фильмы, я как раз заканчивала школу и уже лично помню господствовавшие в обществе настроения: война с немцами была страшна, жутка, кровава — и лучше бы её не было, глядишь, мы бы осуществили евроинтеграцию и пили баварское.
После 2010 года мода на патриотизм ещё усилилась. Дети больше не носили футболки и кепки с надписью USA и California, как мои ровесники в девяностых. Вновь стал пропагандироваться образ сильной и могучей России. До сих пор в ходу словосочетание «тучные нулевые». Однако российское благополучие этих лет было во многом иллюзорным. Да, благосостояние населения относительно девяностых выросло, потребительские расходы увеличивались, но основной причиной этого стало повышение мировых цен на российскую нефть, газ, древесину. А доходность приватизированных государственных активов никогда не повышалась. Наоборот, именно в нулевые заводские площади стали активно сдавать в аренду под магазины, а оборудование распродавать за бесценок. Росли энерготарифы, вырос как минимум в два раза чиновничий аппарат, зато уменьшилось в результате «оптимизации» количество больниц, Проблемы были и остались, но, чтобы отвлечь от них население, привить ему некритичное отношение к действующей власти, стал искусственно насаждаться патриотизм.
В 2014 году произошло событие, укрепившее образ сильной державы — присоединение Крыма, поданное как долгожданное и триумфальное явление. Однако в целом Современный патриотизм — явление пока что во многом искусственное, это гордость прошлым, а не настоящим. Сейчас почти не строятся промышленные объекты, дома, поликлиники, да и в целом будущее нашей страны (как, наверное, всего мира) неясно, неопределено, не внушает оптимизма. Остаётся вспоминать былое, а в нём наиболее очевидным достижением остаётся победа в Великой Отечественной. Сам факт этой победы стал неким социальным клеем, который используется, чтобы скреплять, объединять членов нашего общества от мала до велика. Но, чем больше времени проходит с весны сорок пятого года, тем сложнее становится донести до зрителя, особенно юного, что это была за война и как в ней выстояли. Герой современных фильмов о войне должен был понятен, близок нынешнему молодому человеку, подростку. Каким же нам являют этого героя?
Первое, что бросается в глаза при просмотре современных (начиная с 2010 года) фильмов о Великой Отечественной войне — это идеальный внешний вид героев и особенно героинь. Живут, кажется, в окопах, а форма у них с иголочки, каски блестят, ни на ком нет царапинки! Например, в фильме «Танки» женщина, член экипажа, несмотря на то, что едет в танке, весь фильм предстаёт перед нами в белой, без одного пятнышка, блузке. В сериалах «Снайперы: любовь под прицелом» (2012), «По законам военного времени» (2015-2019) героини все как одна с прекрасным макияжем и уложенными волосами. И в известнейшей ленте «Т-34» герой и героиня, по сюжету фильма отсидевшие не один год в концентрационном лагере, сохранились там удивительно хорошо. Этот подчёркнутый эстетизм нужен для обязательной в фильмах о войне любовной линии (даже в ленте о концлагере «Собибор» она есть!) и заставляет думать, что война хоть и была трудным делом, но на ней всегда находилось место для приятного, на ней красавцы любили красавиц взаимной любовью, и всё заканчивалось хеппи-эндом.
Большее внимание обращает на себя тот факт, что в современных военных фильмах немцы — хотя и враги, но не очень страшные. С ними борются, но борются как-то понарошку. Как Тёмные со Светлыми в книгах Лукьяненко, как гвардейцы с мушкетёрами у Дюма: да, враждуют, недолюбливают друг друга, но на самом деле не очень сильно друг от друга отличаются. Настоящие враги, ушлые, постоянно вставляющие палки в колёса — это особисты, садисты-смершевцы. А немцы — они в целом ничего. Ну, вот пришлось нам с ними воевать, но в целом они — ребята неплохие. У них такая красивая военная форма! И ведут они себя очень интеллигентно, уважительно. Особенно галантны по отношению к дамам. И дамы наши, понятно, не могут устоять перед столь обворожительными фрицами, например, Алексом и Гюнтером из сериала «Снайперы: любовь под прицелом». В этом сериале происходит, конечно, перестрелка, но не очень серьёзная, вроде компьютерных танчиков; а потом герои, забросив эти глупые игры в войнушку, предаются любви то в лесу, то в заброшенном здании. Немец Алекс, кстати говоря, в порыве страсти признаётся русской девушке Кате, что он барон, и та чрезвычайно радуется этому факту. Да и как тут не радоваться: интеллигентный, значит, воспитанный; наверное, и богатый — не то, что наше отечественное быдло!
А если серьёзно, то получается, что зрителю продают красивую картинку и полностью выхолащивают содержание. За кадром остаётся факт, что этот герой-любовник и ему подобные пришли убивать советских людей, объявленных недочеловеками. Причём, если обычные рядовые фрицы и могли воевать из-под палки, по мобилизации, то как раз всякие бароны были идейными сторонниками и главными выгодополучателями этой войны, то есть воевали не за страх. Нам же рисуют идеальный образ именно офицеров-нацистов. Фильмов с подобным сюжетом (связь немца и русской) немало, ещё один сериал — «Когда растаял снег» (2009), в котором немец-подводник Вальтер обеляется и романтизируется тем, что носит при себе томик стихов запрещённого в Германии поэта Гейне.
Но если и нет любви между нацистом и русской разведчицей/снайпершей, то обязательно есть доброе чувство товарищества между нашими и «ихними» бойцами. В фильме «Время собирать камни» (2005) немецкий сапёр по доброй воле указывает советским коллегам, где его подразделение заложило взрывчатку. Почему? Да из уважения к достойному противнику, конечно! В «Т-34» (2018) раненый Ивушкин попадет в плен к немцам, где его выхаживают. По ходу действия мы узнаём, что он семь раз пытался бежать из плена, но до сих пор жив. Немец-офицер прямо на наших глазах стреляет в беглеца при очередном побеге, осекается, но — удивительно! — вторую попытку не делает. Убежал, так убежал. Поймаем... Переводчицу Аню без особых проблем отпускают из немецкого концлагеря на волю. Ближе к финалу герой Петрова подаёт руку нацисту Клаусу перед тем, как тот падает с моста. И в фильме «Зоя» (2021) есть добрый немец, сентиментальный гауптман Зоммер. Он хотя изначально и велит мучить Зою Космодемьянскую, но потом проникается к ней уважением, восхищается Зоиным мужеством и предлагает ей перейти на немецкую сторону. Да и как не восхищаться! Ведь она так храбро сражается за...
(полная версия доступна в бумажном издании)